Когда, распушив хвостища (Когда запевает бор) (Александр Иванов, Олег Чухонцев)

Когда, распушив хвости - ща, звенят на заре леса, и каждая ветка сви - щет на разные голо-са, как Мстёра гудёт с Мещёрой щебечущий раз - ма - хай, - не это ли пенье бора? – нет, это ликует май. Когда корабельным строем сосновый скрипит народ, и волны бегут по хвоям и валят верхи вразмёт, и валятся шишки оземь, и шум поднебесных бездн, - не это ли пенье сосен? - нет, это ещё не песнь. Когда ж частокол скрипучий по щиколотку в снегу, и тучи листвы колючей как замерли на бегу, когда не поют ни птицы, ни ветер, но, как топор, мороз-колотун резвится, тогда запевает бор. Мы сосны, но мы, как люди, стеною встаём живой, суками - руками - грудью - порукою круговой, а если нас точит стужа пилою и топором, мы тянем струну всё туже, нас валят - а мы поём. Неслыханна эта доля, живительная беда - вытягивать поневоле мелодию в холода, и слаженней нет артели: пошатываясь едва, вынянчивать в колыбели и музыку, и слова. А заполночь на мгновенье, как весть, по ветвям пройдёт не шелест, не дуновенье, но трепет, как будто тот, кто в дебрях провеял белых каким-то предвечным сном, дыханьем своим одел их в безветрии ледяном.